Раз годы летят, значит, они счастливые
Наталья Зубрина, отработавшая более двух десятков лет в железнодорожном цехе, пришла на «Североникель» за стабильностью.
Авантюристка поневоле
Уроженка Старой Руссы Наталья Зубрина даже не предполагала, что когда-нибудь назовет своей родиной север. Переезд из курортного города в Заполярье она называет авантюрой, но авантюрой поневоле. Так сложились обстоятельства, что приглашение сестры, обосновавшейся в Мончегорске после распределения в институте, оказалось кстати.
— Был апрель. Приехала налегке, в весеннем пальто… а тут — снега по колено, — улыбаясь, вспоминает Наталья Викторовна. — Сначала было трудно привыкнуть к суровому климату, а потом оказалось, что переношу его лучше, чем дома. Здесь зимы сухие, не то, что в Старой Руссе. Даже болеть стала меньше.
Первым местом работы стал детский сад. А спустя восемь лет — новая авантюра — начала искать другое место работы, не связанное с педагогикой.
— 1992 год для многих оказался кризисным. Я не исключение. Развал Советского Союза, всеобщая нестабильность, все рушилось… Надо было выживать. Хоть какую-то стабильность можно было найти на «Североникеле». И я решилась, — рассказала Наталья Зубрина. — Пошла на комбинат, в погрузо-разгрузочный участок железнодорожного цеха.
Научили всему, помогли во всем
Конечно, сначала было трудно. Светлые и уютные группы детсада или производственные площадки, работа в день или по сменам… Это два разных мира, как их сравнивать?
— В курс дела меня вводила Светлана Бубликова — оптимист с большой буквы, — продолжила свой рассказ Наталья Викторовна. — Под ее чутким руководством я начала осваивать профессию.
Жизнь пошла веселее, когда Наталья Викторовна перевелась в депо, в службу ремонта подвижного состава на экипировочный пункт. Там под свое крыло ее взял Александр Мурашкин — тогдашний начальник цеха.
— С его помощью я просто вжилась в работу, прикипела к ней. А было так страшно по началу. Горюче-смазочные вещества — это очень дорогая вещь. А я отвечала за них — принимала, выдавала, заправляла тепловозы, железнодорожные краны и другую технику.
Работа для души
Как говорит Наталья Викторовна, Мурашкин был гениальным начальником. У него свой подход к каждому. Нашел он особую струнку и у нашей героини — разглядел безудержную любовь к природе. А когда в Кольской ГМК стали внедрять различные экологические программы, Александр Иванович разработал свой проект и нашел, где применить ее таланты…
— Он принял решение, что железнодорожный черно-серый откос, надо озеленять и привлек меня к этому делу. У нас был своеобразный тандем. Я общалась и с экологами, и работала на этом откосе. Все, экологи и в том числе, говорили, что ничего не получится, что на откосе ничего расти не будет… А мы верили в лучшее и высевали травы. И получилось же! Зазеленел наш откос!
Но на этом экологическая деятельность Натальи Викторовны не закончилась. У начальника появилась новая идея — обустроить в административно-бытовом комплексе железнодорожного цеха зеленую комнату для отдыха и релаксации работников. Кого привлечь к реализации идеи даже вопроса не было.
— И снова получилось, — вспоминает Наталья Викторовна. — Мы высадили большие растения в огромных горшках. Глазу приятно. И люди оценили наши старания. После смены не спешили уходить домой — переведут дух в комнате отдыха, пообщаются, чаю попьют…
В судьбе мелочей не бывает
Судьба… Только так называет Наталья Викторовна свой родной железнодорожный цех, Кольскую ГМК и комбинат «Североникель», влившийся в компанию.
— Это не просто работа, моменты радости — комбинат в свое время мне очень здорово помог. Когда у меня была необходимость в кардиостимуляторе — это было в 2003 году, операцию мне оплатила КГМК. А это очень дорогое удовольствие. Самостоятельно мне было ее не осилить. Что уж говорить, даже моего домашнего питомца — русского спаниеля Боню я привела с комбината…
Это очень трогательная история… Однажды после выхода из очередного отпуска на проходной КГМК внимание Натальи Викторовны привлек пес, затесавшийся в стаю бродячих собак.
— Он мне очень понравился: глазки-бусинки, а на лапах словно черные чулочки надеты… Болтался возле цеха — жалко. Сентябрь, ночи уже холодные. Я его подзывать, а он боится, не подходит. Да и собаки его как-то так отгораживают, словно защищают, — вспоминает Наталья Зубрина. — Охранники сказали, он давно уже здесь бегает. Я удивилась, что собаки его не обижают, а в ответ услышала: «Обижают…» Это было последней каплей. Решила: «Заберу!». Охранники обрадовались так. Я тогда в них людей увидела. Ведь работа у них такая: быть невидимками для нас. Охрана — она и есть охрана.
— Следующий раз пошла на работу и поводок с собой взяла, а собаки нет! — заискрились глаза женщины. — День хожу, другой… Пришлось приехать на выходных. Смотрю, собаки бегают, а мой маленький — позади всех… В выходной на территорию меня не пустили, но собака все же у меня оказалась. Взяла на руки, а это, оказывается, совсем щенок. Шкурка тоненькая… Потом выяснила, что ему только 4 месяца на тот момент было. Нашелся заводчик. Он и рассказал, что продал щенка, но новые хозяева почему-то держали его в гараже. Наверное, малыш сбежал, а те искать не стали…
Теперь Боня, вернее Бонифаций, скрашивает заслуженный отдых своей «мамы» — Натальи Зубриной. Он-то и помог ей преодолеть навалившуюся после ухода на пенсию депрессию.
— Комбинат давал стабильность, возможность съездить куда-то. На пенсию уходила с благодарностью и с грустью. Сидеть на лавке я не готова. Кто хочет работать — тот ищет работу, кто не хочет — тот не работает. А мы с Боней подрабатываем. Ну а вечерами гуляем, подкармливаем птиц. Уже ответственность за них чувствуем. Все боюсь, что они прилетят, а нас нет — останутся пташки голодными, — делится Наталья Викторовна. — Еще спасает дача. Начиная с января все мысли о ней. Снова буду сажать цветы, ждать урожая клубники и смородины, варить варенье из жимолости… А уезжать?.. Трудно принять такое решение. Мончегорск меня крепко держит. Здесь не прошла, а пролетела моя жизнь. А раз годы летят, значит, они счастливые.
