Семья Гизатулиных: «Темп не сбавить!»

0

0

Первой пришла на комбинат теща

Отвечая на вопрос: «Кто же первым пришел трудиться на «Североникель»?», Галина и Николай Гизатулины спохватываются, что это была мама Галины — Комягина Мария Степановна.

— Мама с папой — Николаем Емельяновичем — приехали в Мончегорск из Вологды. Папа работал на руднике «Ниттис-Кумужье». Умер рано. Сердце. Мне было 8 лет тогда, — рассказывает Галина. — Мама работала аппаратчиком в цехе электролиза никеля №1 (сейчас первое электролизное отделение цеха электролиза никеля КГМК) на шламовом переделе. Я тоже работала там — пошла крановщицей сразу после школы. Тогда серьезно занималась горными лыжами и за цех, и комбинат часто выступала на Спартакиадах и городских соревнованиях. Первые годы, наверное, работала даже меньше, чем участвовала в соревнованиях. Так было, пока не ушла в декретный отпуск. До первого отпуска по уходу за ребенком не пропустила ни одни обучающие курсы, что проводили в цехе. Все знания помогали в производстве. А после рождения первого сына я приболела, пришлось работу поменять. Выучилась в нашем Мончегорском политехническом техникуме на бухгалтера и по этой специальности всю жизнь отработала в аптеке №72.

«СуперКоля» & компания строителей горок

Муж Галины — Николай — человек, которого знают и как сотрудника ЦЭН, и как волонтера. За неугомонность в добровольческой среде его и так и называют: «СуперКоля». И даже мончегорцы, не знакомые с ним лично, запросто сталкивались с результатами труда Николая Мирсаяровича. Он вместе с руководителем клуба «Тандем» (организован при помощи компании «Норникель») Евгением Благодаревым строит уникальные снежные горки во дворе своего дома. А дом стоит на берегу озера Имандра.

— В этом году снега было много. Соорудили два замка с горками: одна для маленьких, вторая общую. А год назад возводили корабль с мачтами, — говорит Николай. — Люди к нам приезжают со всего города кататься, фотографироваться. На Масленицу устраиваем проводы зимы: снегоходы, «банан», блины… Все бесплатно. Народ удивляется. Теста на блины заводим много, с запасом, но и его, бывает, не хватает! Если кто-то сам себе хочет испечь блинчик, не препятствуем. В конце праздника Масленицу сжигаем. Я всегда с лета заготавливаю сено, чтобы было чем чучело набить.

В доме всегда кто-то есть…

Отец Николая — Мирсаяр Салаватович — родом из Татарстана. Участник Великой Отечественной войны, танкист. Часть, в которой он служил, в 1945-м перевели в Мурманск. В Мончегорск молодой человек переехал после демобилизации и устроился в Леспромхоз трактористом. Там работала его будущая жена — Анна Андреевна. Вдова с двумя детьми. Ее первый муж погиб во время Финской войны.

Мирсаяр Салаватович

Поначалу молодые жили в поселке сплавщиков Пивнус (н.п. Пивнус-озеро входил в состав Оленьевского поссовета, затем — в состав Мончегорского горсовета, — ред.) на берегу Мончеозера, а потом — в соседнем поселке Кашко (Кашкозеро — поселок на берегу одноименного озера, через которое протекает река Монча или Монче, — ред.), что располагался в 15 км от Пивнуса. Там у пары родилось еще пятеро детей.

— Папа был знаком с одним из старших Архиповых (не помню его имени) — сыном Калины Ивановича. Они вместе открывали выше по озеру поселки для лесорубов — Куцколь (поселок, одноименный с озером, на берегу которого стоял, был расположен в 60 км от Мончегорска. Через озеро также протекала река Монча, — ред.) и др. Кашко тоже, говорили, был довоенным поселком. В нем жили мы и много семей лесорубов и сплавщиков. А когда открылся Куцколь, там построили школу. Учили в ней до 4 класса. Мы со старшей сестрой в нее ходили. А Архиповы жили между Куцколем и Кашкой. На озере Верхняя Лумболка. Дом их стоял на мысу. Их дети учились в интернате в городе. Для того, чтобы нас не отдавать в тот же интернат, родители накопили денег и купили дом на Монче. Папа работал один, накопить было непросто.

Семья держала коров с телятами. Переезд в город превратился в целое событие: на катера грузили не только вещи, но и крупных животных.

— Мы стали последней семьей в городе, у кого можно было взять коровье молоко. Мама всегда его оставляла для маленьких детей. У нас долго-долго жили овцы, коровы, были телята — большое хозяйство. Все вместе мы заготавливали сено на зиму, — рассказывает Николай Гизатулин. — Сейчас нас из сестер и братьев осталось четверо. Дом не бросаем. Собираемся в нем своими семьями. Там всегда кто-то есть. Огород высаживаем, праздники отмечаем, баню топим…

«Лесные» мы

Если начистоту, то строительство домов (не только зимних горок) у Николая в крови. Его семья и друзья любят природу. «Мы лесные», — говорит он о себе и своем окружении. Выйти на пару часов в лес для них — ни о чем. Ехать, так не на один день! А значит, нужно где-то останавливаться.

— Несколько домов мы построили в лесу. О них знают мурманское и апатитское лесничества. Дома отмечены на их картах. Туда инспекторы приезжали не раз — и зимой и летом. Видели, что даже бумажки на земле не найдешь. Это у нас первое правило — чистота. Следим за лесом. По весне делаем уборку. Подметаем и все вывозим. Смородина, клубника, картошка, лук, укроп, салат там растет. Дома — в разных труднодоступных местах. Зимой добираемся на «каракатицах» (их делали сами) и снегоходах. Мы не против, если там незнакомцы останавливаются. На полках всегда есть запас круп, чая, кофе, на столе — посуда. Даже чистое постельное белье оставляем. В баню надо — пожалуйста. Приезжай, переночуй, только порядок за собой оставь. Никто не ворует. Бывает, даже что-то в благодарность оставят. Кстати, у меня там есть тетрадь, в ней часто что-то приятное пишут.

Есть еще одно заветное и странное место. Там тоже лесной домик, где собираются друзья Гизатулиных.

— Там ягель был высотой сантиметров по 20-25! На нем, как на матрасе лежишь. Он выше кустиков брусники — чтобы ее собрать, ягель надо опустить. А брусника размером с клюкву. Только это в прошлом. Потому что в 2018 году горели леса и по тому месту прошел пожар. Но не поверите: все сгорело вокруг избы, а от нее на расстоянии метра, как обережный круг: нетронутая огнем земля, изба цела. Но надо сказать, место там, действительно, странное. Например, там совсем нет птиц…

С чувством юмора в компании Гизатулиных тоже все в порядке. Есть в одной из стоянок туалет. С виду все в нем как в обыкновенной деревенской уборной из досок. Только почему-то все, кто порываются первый раз в него войти, открывают дверь, замирают и… идут в кусты. Взору заглянувшего в туалет человека, предстает задняя стенка сооружения из… прозрачного стекла. Не лень же было доставлять в далекую глушь этакую хрупкость. Хотя, что стекло? В один из домов шутники привезли… холодильник! Просто для интерьера.

Тишина. И медведи по берегу бродят…

Герой нашего рассказа, судя по всему, — центральная фигура в своей компании. На его день рождения в феврале в далекий лесной домик съезжается чуть ли не два десятка человек.

— Друзья привезли как-то парня из Москвы, который ни разу из города на природу не выбирался. У него глаза на лоб вылезли еще здесь, в Мончегорске, когда увидел Галину с лыжами в руках. Она вернулась домой с пробежки по озеру. Поверить не мог, что мы можем это делать, практически у себя во дворе: «У вас снег, озеро, вы ездите запросто на лыжах…». А он никогда в жизни леса не видел. В лесном домике он был просто в шоке. «Как, — говорит, — здесь тихо». Признался, что впервые в жизни выспался там и в баню сходил.

Николай Мирсаярович знает такие места, что даже работники Лапландского заповедника к нему обращаются, как к проводнику. Ведущему научному сотруднику Геннадию Катаеву показывал бобровые хатки…

— Сначала просто бродили по территории заповедника. Медведя встретили на перевале. Это потом я Геннадия Даниловича в свои места отвел, где живут бобры. Ему же, как биологу это надо отмечать. С мишкой повстречались весной. Он только вышел из спячки, шел по земле, мышковался: есть-то что-то надо. Ветер от него дул, поэтому он нас не сразу увидел. А как заметил, сел и уставился. Понял, что люди перед ним — поднялся и убежал. В прошлом году я, опять же весной, столкнулся с медведем лоб в лоб. Из кустов выходил с коробом алюминиевым в руках. Поднял его над головой, загрохотал и закричал. Мишка ушел. А так не раз из лодки, на воде, наблюдали, как медведь бредет по берегу.

Медведь на перевале

Цех, как дом

Точно так же, как друзья дорожат отношениями с Николаем Мирсаяровичем, ценят его и коллеги по работе. Коля пришел на производство безусым парнишкой сразу после 10-го класса, 1 сентября 1971 года. Потом два года отслужил в рядах Советской армии и вернулся в ЦЭН.

— До сих пор работаю в этом цехе. До 1979 года — на ваннах, потом стал бригадиром в электролизном отделении. И работаю в этой должности до сих пор. Все не получается уйти на пенсию. Когда в коллективе, с людьми да в движении, чувствую себя молодым и востребованным.

В 1974-м в том же ЦЭНе Николай познакомился с Галиной. Через год девушка сменила фамилию на Гизатулину. Кстати говоря, 18 октября 2020 года они отпразднуют 45-летие совместной жизни! А тогда пара и думать не думала, что цех электролиза никеля станет трудовым домом и для их будущих сыновей — Константина и Ильи, а также обеим невесткам!

Старший — Костя — получил образование в Мончегорском политехническом техникуме. По окончании устроился аппаратчиком-гидрометаллургом. 20 лет отработал в ЦЭН-1. Был бригадиром. Как и у его дедушки, Николая Емельяновича, у Кости внезапно остановилось сердце. Он умер 2016-м.

Электролизником водных растворов стал его младший брат Илья. Обе невестки Гизатулиных — аппаратчики-гидрометаллурги. Анна в этой должности работает 22 года, а Эльвира — 3. И это еще не все. Родной брат Галины — Юрий Комягин — тоже 6 лет работал мастером в ЦЭН-1.

Неуемность + трудолюбие = радость себе и людям!

Гизатулины — трудолюбивая семья. Каждого из них предприятие не раз награждало грамотами и дипломами.

— Я — Почетный металлург цветной металлургии СССР. Заслуженный работник КГМК. Много наград у Кости и у Ильи, — рассказывает Николай Мирсаярович.

В 1970-е годы Николая за активную работу и еще двоих человек наградили поездкой в Москву — фотографировались у Знамени Победы во Дворце Съездов КПСС.

— Тогда это престижно было. Неделю в столице жили с такими же, как мы, передовиками производства со всего Союза. Знакомились, общались — молодые же собирались.

По молодости Николай часто дежурил в Добровольной народной дружине, с представителем детской комнаты милиции посещал неблагополучные семьи… Неуемная энергия искала выход, и он находил ей применение. Например, пару раз на Новый год устраивал коллегам сюрприз: переодевался в костюм Деда Мороза и дарил всем подряд небольшие подарки.

— Первый раз, когда с посохом шел по цеху, потом заглянул в столовую и всех поздравил, все, кто за столами сидел, есть перестали от удивления. А на следующий год наши девчата сделали костюм Снегурочки, нарядили в него высокого стройного парня — он мне помогал.

Комбинат — не только работа

— Что мне дал комбинат «Североникель»? Комбинат — это же не только работа. Это хорошие люди. Наш коллектив новеньких принимает тепло: «Ты втянешься, все нормально будет. Мы тебя научим». И сразу у человека настрой позитивный. Опытные рабочие ему все объяснят, как лучше и легче. Отношение к новеньким в ЦЭН-1 (первое электролизное отделение ЦЭН) человеческое. Я, старый работник, к слесарям или электрикам прихожу за советом, вместе решаем проблемы. А моя задача в том и заключается, чтобы договориться, согласовать, организовать процесс. Я с детства привык к физическому труду. Может быть, поэтому никогда не жаловался на непростую работу электролизника. Я всегда ее с радостью и удовольствием выполнял. И сейчас порой слышу: «Сбавь темп!». А я не могу по-другому, хочу показать своим примером, что надо всего себя отдавать работе.

Коллектив — как большая семья

Лана КАЛИНИНА. Фото из архива семьи ГИЗАТУЛИНЫХ

* * *

Мы всегда рядом: читайте новости Kn51 и участвуйте в опросах в нашей официальной группе в ВКонтакте, следите за событиями в Фейсбук, Инстаграм, Твиттер.

#Норникель85