Banner
Banner
29 марта 16:31
  • $ 92.26
  • € 99.71
Наши люди
29 октября 2021 14:55

Михеевы. Хроники одной семьи. Часть 2

Хитросплетения судеб и мотивы поступков дедов и прадедов вряд ли когда-то перестанут нас удивлять. Однако знание корней не просто позволяет узнать больше о прошлом, оно рождает уверенность в себе. С Kn51 рассказом о своей семье поделилась мончегорка Светлана Молчанова, родившаяся в годы Великой Отечественной войны в эвакуации. Ее воспоминания, словно калейдоскоп: о войне, о голоде, о любви, о родственных и производственных взаимоотношениях. Через историю одной семьи они помогают вспомнить историю Мончегорска.

Первая часть рассказа — о переезде Михеевых на север, войне и эвакуации, смерти деда. Сегодня мы расскажем о событиях послевоенных лет.

«Какой глупой была»

Работая медсестрой в эвакогоспитале в Онеге, куда семью Михеевых эвакуировали в начале Великой Отечественной войны, Ася (Анастасия Михайловна Михеева, — мама собеседницы Kn51 Светланы Федоровны Молчановой. — ред.) встретила Федора Ивановича Круглова. Это был пациент с тяжелыми ранениями и отмороженными на ногах пальцами.

— Он рассказывал маме: «Лежу раненый, а по полю боя то наши — фашистов, то фашисты наших гоняли. То немецкая речь пролетает надо мной, то матюги. Когда маты — уже можно было шевелиться и голову поднять». Вот так он и попал в госпиталь. Но лежал, видимо, долго, раз ноги отморозил, — делится воспоминаниями мончегорка Светлана Молчанова о том, как в 1940-х познакомились ее родители.

Федора вылечили, только пальцы на ногах пришлось отнять. В 1943-м у них с Асей родилась дочь Светлана. Здоровье мужчины шло на поправку, он даже немного поработал в Онеге перед тем, как его снова отправили на фронт. На руках Аси оставалась восьмимесячная дочка.

После смерти отца — Михаила Александровича Михеева — Ася отлучалась ненадолго в Мончегорск, чтобы оформить пенсию на младших братьев.

Чужая душа — потемки, а женская — тем более. Что произошло, сейчас никто не ответит, только Ася вдруг начала стесняться, что Федор старше ее на десять лет. Думала: «Как я поеду в Мончегорск с таким мужем?». Спустя годы, она признавалась: «Какой глупой была». Но как только семье Михеевых подвернулся шанс вернуться на север, уехала Анастасия из Онеги. А Федор разыскивал ее и дочь…

— Обижен он был на маму. Она второй раз вышла замуж. Отчим хотел меня удочерить. Я его не просто папой называла, я уверена была, что он родной. В те годы, чтобы усыновить ребенка, требовалось согласие отца, если тот был жив. Мама ездила к Федору просить разрешение на удочерение, а тот отрезал: «Нет! Светлана будет носить мою фамилию!». Так и было. А отчим, Семен Егорович Литвин (был военным) меня любил. Он воевал на Курской дуге. Прошел весь путь до Берлина. Наград у него было много. Помню орден Красной Звезды. А я в детстве надевала на себя его орденскую планку, — рассказывает собеседница Kn51.

Анастасия Михайловна Михеева
Анастасия Михайловна Михеева

Дешевый хлеб

В апреле 1945-го женщины семьи Михеевых с детьми (Анна Ивановна с детьми и одна из дочерей — Ася уже со своей малышкй Светой), наконец, вернулись в Мончегорск. Их приютила родственница.

— Пришли, а дома — никого. Меня, младшего брата Нарика и брата постарше Саньку оставили с вещами, а сами пошли на рынок. Он тогда также на улице Комсомольской располагался, только ближе к выезду из города — там, где сейчас магазин «Азбука ремонта». На рынке купили буханку хлеба настолько дешевого, что мама с бабушкой засомневались: «Не ошибся ли продавец?». Побежали за угол и съели целиком! Голодные были. В маминой памяти голод в Онеге на всю жизнь отпечатался. Она часто вспоминала про маленькие порции хлеба: «Мы получим хлебушек, на кусочки разрежем. А Нарик маленький сидит и пальчиком собирает крошечки», — рассказывает Светлана Молчанова.

В тот день, разделив буханку на двоих, мама и бабушка смекнули: хлеб в Мончегорске, правда, недорогой. Купили еще, накормили детей, а когда вернулась хозяйка, получили от нее нагоняй: «Что же вы, вот же рыба на сковородке нажарена!».

— А как возьмешь? Вдруг рыба на кого-то рассчитана? А тут, оказывается, треска продавалась без карточек. И на ребятишек давали очень хороший паек. Мы с Нариком и Санькой «помогали» взрослым пайки «разбирать»: как-то рассыпали крупу по полу. Вот бабушка плакала… — вспоминает Светлана Федоровна.

Есть, где спать и ладно

По приезде в Мончегорск Михеевым предложили самим выбрать себе жилье. Большой семье, ожидающей мужчин с фронта, можно было занять и две комнаты, но бабушка поскромничала: «Да куда нам? Хватит одной».

В эвакуацию семья брала с собой немного: швейную машинку, перину и то, что мальчишки могли прихватить под мышкой. Вернувшись, получили по списку все, что сдавали перед отъездом на складское хранение. Правда, никто особо не разбирался: выдавали не личные вещи, а аналогичные: кровати, табуретки, стол… Возмущения не возникало: главное — было на чем спать, есть, сидеть. Одну кровать выдали без ноги, ее чем-то подпирали. Вдоль стенок в комнате сплошь стояли одни кровати.

Михеевы заселились в дом 12а по улице Гагарина недалеко от городской бани. Он стоял между детскими домами, а сейчас на этом месте детская площадка. Один из детских домов выходил на улицу Советскую, а второй, для дошкольников, — на Восточную (теперь это улица Гагарина. В здании расположился небольшой торговый центр). В том районе послевоенного Мончегорска жизнь кипела.

— Помню, со своим тазиком в баню ходили женщины с ребятишками. И пока кто-то не выйдет, все сидели в очереди. В буфете мама мне покупала морс и коржик. Сказка! А если пирожное — вообще счастье, — улыбается рассказчица.

На месте этой детской площадки в 1940-х стоял дом, где семье Михеевых по возвращении из эвакуации дали комнату Здание, где по воспоминаниям Светланы Молчановой в послевоенное время располагался детский дом
На месте этой детской площадки в 1940-х стоял дом,
где семье Михеевых по возвращении из эвакуации дали комнату
Здание, где по воспоминаниям Светланы Молчановой
в послевоенное время располагался детский дом

Нагоняй и премия

Спустя время в той же квартире семье Михеевых выделили еще одну комнату. В ней случился пожар из-за электрического чайника, который мама Светланы привезла из Ленинграда. Люди приходили смотреть на диковинку: «Какой красивенький». Тот чайник, конечно, не похож на современные, которые отключаются сами. Но для Мончегорска того времени, где большинство домов топили дровами, а чайники (если были) кипятили на плите, это было сродни чуду. Только следить за этим чудом надо было: закипит — тут же выключить.

Однажды летом Ася убежала на танцы, в это время все и произошло.

— Мама рассказывала: «Возвращаюсь со своих танцулек, подхожу к подъезду, вижу: какие-то шланги валяются у подъезда и понимаю — что-то не так… Почему-то сразу про чайник вспомнила». Электричество в то время периодически отключали. В тот день она шнур в розетку воткнула, а когда свет отключили вытащить не догадалась.

Поздно вечером, уже готовясь ко сну, Света с Санькой лежали в кроватях. Услышали треск за стеной — позвали бабушку. Та выглянула в коридор: он полон дыма! А дверь в комнату заперта: Ася, уходя, машинально сунула ключ в карман. Бабушка топором вышибла филенку: а оттуда навстречу — пламя!

— Воды-то в доме не было. Это же на колонку надо бежать. Все соседи помогали таскать воду. Бабушка меня в одной рубашонке на улицу выставила. Хоть и лето, а холодно. Меня прихватил кто-то с двухэтажного каменного дома напротив. У них переночевала, утром отдали, — вспоминает Светлана Молчанова.

Благо, у кого-то был телефон — позвонили пожарным. Те быстро приехали. Залили злосчастную комнату и соседскую этажом ниже. Но пожарные всю ночь дежурили на чердаке. Мало ли… А вот невеликий скарб семьи в комнатушке сгорел подчистую: тумбочка, кровать и, конечно, вся одежда.

— Мама любила вышивать. У меня все платьица были украшены, а у мамы — блузки. А еще салфетки. Под шторкой на гвоздике (в импровизированном шкафу) висело мое плюшевое голубое пальто с красивыми большими пуговицами (бабушка шила). Мне позволялось в нем выходить по особым случаям. От него осталась одна расплавленная пуговица. Мама с тех пор перестала вышивать. Потом, в старости уже, потихоньку бралась, — рассказывает Светлана Молчанова.

Пожарные выписали Анастасии штраф.

— Начальник устроил нагоняй (она работала экономистом в лесном отделе управления «Североникеля»), но тут же выдал премию: жить надо на что-то. Он понимал: люди остались в том, в чем были в момент пожара. Навстречу пошел, хоть и ругал маму, на чем свет стоит.

Братья

В конце 1945-го домой вернулась Галина — старшая сестра Аси. Она служила пекарем при воинской части, но при какой именно — наш собеседница не знает. Галя пела, и голос ее, схожий с голосом Лидии Руслановой, полюбился солдатам. Девчонки говорили: «Мы за тебя поработаем, а ты пой!».

Еще несколько лет спустя семья Михеевых встретила братьев Аси — Клавдия с Валентином. Ребята сначала защищали Родину, потом продолжали служить — возраст призывной. В годы Великой Отечественной войны оба прошли Школу юнг на Соловках. Старшего — Клавдия — взяли учиться в 15 лет, а Валентина — в 13. Клавдий стал штурманом дальнего плавания, а Валя — связистом. К слову, в музее Школы юнг представлен список всех ее выпускников, среди них имя Валентина Пикуля, автора повести о Школе «Мальчики с бантиками».

— После обучения они, вот такие «сопливые», ушли на фронт. Архангельск рядом с Онегой, и парней оттуда забирали на службу. Мама говорит, совпало так, что в день, когда Клавдий окончил мореходку и уезжал с Соловков воевать, на острова везли учиться Валю. Они увидели друг друга, и младший, пока суда не разминулись, только успел крикнуть: «Светка ходить стала!». То есть когда старший в армию уходил, я уже родилась, раз он знал меня, — рассказывает Светлана Федоровна.

Валентин Михеев держал в секрете, откуда вернулся после войны. По ленточке от бескозырки с надписью «Гремящий», родня понимала лишь, на каком корабле он служил и не более того.

Слева - Клавдий Михайлович Михеев Валентин Михайлович Михеев
Слева — Клавдий Михайлович Михеев Валентин Михайлович Михеев

Судьба Анны Ивановны незавидна. Она похоронила троих родных сыновей и приемного — Федора Лезьева. Как и Клавдий с Валентином, он служил на флоте, но погиб в начале Великой Отечественной. Самого младшего — Наркиста, родившегося в эвакуации и никогда не видевшего отца, — не стало в возрасте шести лет — дизентерия. Валентин вернулся домой с туберкулезом. Очередное осложнение после сильной простуды забрало его жизнь в 23 года. А предпоследний сын — Санька — в возрасте 16 лет потерялся в лесу. Он нашелся, но трое суток, проведенных на холоде, как и у брата, проявились туберкулезом. Александр ушел из жизни тоже в 23.

— А у Николая Александровича — брата деда Миши — сын Иван служил летчиком. Информация о нем хранится в музее мончегорского лицея им. В.Сизова. Ему одного ордена не хватило до присвоения звания Героя Советского Союза. Дядя Ваня рассказывал, что почти до конца войны летал без потерь. А однажды, это было в 1945-м, в самолете закончилось топливо, но он сумел «дотянуть» до аэродрома. Все поразились, как выдержала изрешеченная фанерная техника. Никто Ивана уже не ждал. Ну, а после того случая без, как он говорил «дыры», не возвращался ни разу. Между прочим, отец Вани — дядя Коля, в годы войны участвовал в эвакуации «Североникеля». Потом в Орске, куда отправили часть оборудования мончегорского комбината и специалистов, помогал налаживать производство.

Николай Александрович Михеев с детьми Иван Николаевич Михеев
Николай Александрович Михеев с детьми Иван Николаевич Михеев

* * *

Окончание истории Михеевых — в следующем материале Kn51. Следите за обновлениями Kn51.

Лана КАЛИНИНА. Фото Ланы КАЛИНИНОЙ и из архива Светланы МОЛЧАНОВОЙ

 

Материалы по теме