Эльвира Николаевна Кожевникова: «Комбинат и город жили единым организмом». Часть 2

0

0

Сегодня мы продолжаем историю Эльвиры Николаевны Кожевниковой, отдавшей 28 лет своей жизни комбинату «Североникель». В первой части говорилось о ее работе в отделе промышленной эстетики комбината. Теперь познакомим читателей с историей ее семьи и увлечениями.

Интеллигентность Мончегорска родом из Ленинграда

Отец нашей собеседницы — Николай Васильевич Кожевников, приехал на север в 1935-м. Историю о нем можно прочесть в книге Галины Быстровой «Муста-Тунтури – Лиинахамари» (рассказ «Механик от Бога. Кожевников Николай Васильевич – солдат Рыбачьего»). Николай в июне 1935 года откликнулся на призыв М.С. Кирова, агитирующий комсомольцев и партработников на строительство медно-никелевого комбината в Монче-тундре.

— Я считаю, что это они, ленинградцы, заложили основу Мончегорска. Они передали потомкам такие черты, как интеллигентность и образованность. Вот чем наш город отличается от других. Такой факт отмечают все, кто приезжает к нам, а мы привыкли, не замечаем, — улыбается Эльвира Николаевна.

Предки собеседницы – латыши, проживавшие на белорусской территории.

— Деда звали Юлиус Августович Лапин, а бабушку — Эмма Розалия. Семья была многодетная, но выжило всего пятеро. Старшая из них – моя мама Ливия, она 1914 года рождения, — рассказывает собеседница Kn51.ru.

Сыты не будете, но и с голоду не помрете

Спустя десятилетия у современников все, что связано с репрессиями, вызывает негодование, чувство несправедливости. Каково же было тем, кто им подвергся?

У деда рассказчицы колхоз забрал коня. В одних семьях кормилицей считалась корова, а у Лапиных – конь. Юлиус Августович пришел посмотреть, в каких условиях животное содержат колхозники, и увидел коня по колено в навозе. Он попросил председателя вернуть жеребца. Тем же вечером главу семьи арестовали.

— Моя мама – последняя, кто с ним говорил. Она училась в Ленинграде в педагогическом техникуме. Прибежала на вокзал. Моталась между вагонами. Наконец, услышала голос отца из окна. Передала ему пакет с черникой и воду. И все. Больше его никто не видел.

Бабушку с детьми выгнали из дома. Еще бы! Добротный дом был. В нем устроили правление колхоза. Эмма-Розалия перебивалась по соседям, пока ее родная сестра (та уже была репрессирована и жила в Хибиногорске, теперь это Кировск), не позвала к себе: «Сыты не будете, но и с голоду не помрете».

Началось освоение Монче-тундры, и Эмма Розалия из Хибиногорска отправилась с детьми в будущий Мончегорск.

 — В детстве мы и не догадывались, как много в городе репрессированных. А потом раскрылось, что все наше окружение состоит из них.

По окончании техникума к ним подалась и старшая дочь Ливия. Устроилась в школу рабочей молодежи. Встретила здесь Николая Кожевникова. Ровно за год до придания Мончегорску статуса города, 17 сентября 1936 года, у пары родилась первая дочь, а в 1938-м еще одна.

«Елкой» звали ее родственники

Каждое лето девочек отправляли в Ленинград, к бабушке (маме Николая) — Анне Ивановне. К слову, с мамой жил брат Николая – Иван Кожевников, которого до Великой Отечественной войны хорошо знали болельщики футбольной команды «Зенит». Анна Ивановна не поддерживала его увлечение. «Пинает мяч», — ворчала она, пока сама не попала на стадион и не убедилась, насколько искренне ее сына любят поклонники.

В 1941-м, как обычно, девчонки гостили у бабы Ани в Ленинграде. Их сразу забрали назад, как началась война. Однако связь между родственниками не терялась на протяжении всех четырех военных лет. 

— Отца сразу отправили на Рыбачий. Он служил под руководством Ивана Алексеевича Лоскутова – человека, который стал прототипом героя стихотворения Константина Симонова «Сын артиллериста». Характеристика папина подписана его фамилией.

Трагедия, настигшая страну, для Ливии усугубились беременностью. Ребенок, которого она носила – сегодняшняя собеседница Kn51.ru. Сегодня рассказчицу спрашивают: «Как можно было родиться во время войны?». И ведь, действительно, «добрые» люди предлагали ее маме «помощь»: по их мнению, положение той являлось, ну, совсем неуместным: «Война же»… Однако мама нашей героини лучше знала, что делать. Со своей подругой Людмилой Волошиной Ливия успела эвакуироваться из Мончегорска с последним эшелоном.

Ехали вшестером: две дочки у одной женщины и два сына у другой. У Кандалакши эшелон разбомбили. Кто уцелел — до Архангельска шли на пароходе по Белому морю, там тоже не раз попадали под фашистский обстрел.

— Сестра рассказывала, что даже видела оскал летчика, когда он низко пролетал, сбрасывал бомбы. С Архангельска шли по северной Двине, пока не стал лед. Остановились в деревушке Куликовская. Там 5 января 1942 года на чердаке я и родилась. «Новогодняя елочка», — улыбается Эльвира Николаевна. — Родня меня «елкой» так и звала, а двоюродный брат зовет и сейчас.

Если меня заберут – это конец

В письмах Ливия сообщила свекрови, что до лета они поживут у местного деда, а дальше отправятся в Алтайский край. Анне Ивановне повезло выбраться по Дороге жизни из блокадного Ленинграда. И она практически след в след за невесткой добиралась до Алтая.

— Никто не потерялся. По дороге бабушка в каком-то доме признала распашонки внучек, и хозяева подтвердили: да, мол, у них останавливались две мамочки с пятью детьми, — рассказывает Эльвира Кожевникова.

Когда, в конце концов женщины встретились, решили, что малыши останутся под присмотром свекрови, а Ливия отправилась на курсы. Ее обучили сушить и хранить зерно.

Ответственно и в то же время опасно было во время войны работать с зерном и мукой. Ливия столкнулась с этим фактом в день окончания учебы. В честь завершения курсов каждой выдали по стакану муки. И тем же вечером маму арестовали. Кто-то донес, что мука якобы ворованная! Ее изъяли и обвинили в воровстве.

— Спасло, что в деревню поступала рожь, а выдали женщинам пшеничную муку. Анализ показал — мука не ворованная. Маму отпустили.

Возможно, в дальнейшем именно этот опыт уберег Ливию от необдуманных решений. Такие же эвакуированные женщины не раз просили ее свекровь: «Уговори невестку сбросить нам мешок зерна». На какое-то время его бы хватило многим. Как не жаль было других людей, но Ливия в первую очередь думала о своей семье:

— Гони всех! – отвечала она Анне Ивановне. — Пока я работаю, с голоду не помрем, а если меня заберут, то это конец. 

Осенью 1944-го Кольское Заполярье освободили от фашистов. Отца Эльвиры вместе с сослуживцами передислоцировали на Дальний Восток. По пути Николай заехал в Алтайский край к семье.

— Видимо, ему предоставили отпуск. Перед тем, как отправить нас домой, отец заходил в управление колхоза. Там ему сказали: «Как ни странно, но на вашу жену ничего нет». То есть мама трудилась честно, — говорит наша собеседница.

Посреди пустой комнаты — большая супница…

Сам Николай Васильевич вернулся в Мончегорск только в 1947-м, а женщины — в конце 1944 года. Здесь Ливию со свекровью и детьми приняла семья Владимира Георгиевича Сизова, имя которого сегодня носит мончегорский лицей.

— Мама хорошо его знала. Когда мы вернулись из эвакуации, несколько дней жили у Сизовых. А потом нас поселили в коттедже на набережной Красного спорта (теперь это набережная Климентьева). Все родственники, кто постепенно возвращался из эвакуации, жили у нас, потому что у нас было две комнаты. Я помню тех родственников. Как спали на полу… Мама вспоминала, смеялась: «Комнаты совершенно пустые, и посреди одной стояла большая овальная супница». Я ее сохранила…

Нам сверху видно все

Училась Эльвира в школе №4 (ныне в этом здании располагается Школа искусств им. В.И. Воробья). И не всегда была паинькой. На собственном выпускном вечере ей чудом удалось избежать «ареста» за мелкое хулиганство.

— Нас было два класса. Гуляли, как полагается, до рассвета. Разделились на компании. Наша забралась на крышу шестиэтажного подъезда дома №35 по пр.Жданова. Он же возвышается над остальными пятью этажами. Оттуда хорошо было видно Лумболку и солнце незаходящее над озером. Сидели, рассказывали, кто, куда собирается поступать. Кто-то — в Ленинград, потому что художником хочет стать… И вдруг нам снизу кричат: «Милиция приехала за вами!». И я стою на краю этой крыши и говорю милиционерам: «Поздравьте нас! Мы закончили школу!». А они ругаются: «Слезайте». А я жила в том подъезде, поэтому мы с девочками спрятались в квартире у соседей – нас пустили. А мальчишки вышли из подъезда, и их «арестовали». Увезли в милицию. Мы, конечно, собрали бутерброды и пошли «спасать» ребят. Их выпустили. Сначала погрозили сообщить в школу про задержание за мелкое хулиганство. А когда все выслушали, простили. Никто о нашей выходке не узнал. Так мы вышли в люди, — улыбается рассказчица.

Люди болели душой за красоту и природу в городе

Любовь к Мончегорску у нашей рассказчицы зарождалась в детстве. Не было игрушек в привычном понимании, и она, живя на берегу озера с ласковым названием Лумболка, играла с ним. Повзрослев, наводила порядок в городе, как хозяйка в своей квартире – такова была ее работа. Наблюдала, как такие же любящие Мончегорск люди, заботились о нем.

— Как на субботники выходили… Это был праздник: мы делаем для города что-то полезное! Николай Петрович Устинов – участник Великой Отечественной войны, на комбинате он руководил каким-то строительным отделом, Венедикт Александрович Пожарский – председатель горсовета и другие… Я их всех помню на этих субботниках. Убирали стекла по берегам озер, чтобы утки лапки не поранили. Настолько мы душой болели за красоту и сохранение природы в городе!

Собеседница рассказала интересный факт о главном инженере комбината «Североникель» Владимире Яковлевиче Познякове. За двадцать седьмым домом по проспекту Жданова (сейчас – проспект Металлургов) запланировали строить детсад. Уже готов был проект. Отталкиваясь от него, необходимо было спились старую сосну. Владимир Яковлевич настоял сместить строительство на несколько метров в сторону, чтобы сохранить дерево! И сосна стоит.

Говоря о людях, беззаветно любивших Мончегорск, Эльвира Николаевна вспоминает человека с фамилией Прозоров, проживавшего в одном из трехэтажных кварталов улицы Комсомольской. Простой труженик комбината выделялся хозяйственностью и желанием озеленить, сделать свой дворик необыкновенным. И двор, действительно, был заметным.

Берегите Мончегорск

— В Мончегорске много свойственного только ему. Нравятся его улицы. Я считаю, что зря некоторые переименовали. Например, улицы Западная, и Восточная (теперь – Царевского и Гагарина). Они же были ориентирами по сторонам света. То же касается микрорайона Южный (теперь – Монча). А набережная Красного спорта (набережная Климентьева)? Ну, в каком городе есть еще такая? Они придавали Мончегорску уникальность. Можно было бы сохранить старые названия, а именами известных людей назвать другие улицы. Но это мое субъективное мнение, — не настаивает наша героиня. — Я поздравляю наш город с будущим юбилеем. Ему 85 лет, а мне — 80. Хочу обратиться к мончегорцам: берегите его, любите. Однажды я подумала о том, что на какой-нибудь юбилей нужно устроить акцию, подобную «Бессмертному полку»: пройтись по центральному проспекту с портретами тех, кто стоял у истоков города. Мне так жалко, что исчезают, забываются их имена. В своем рассказе я упомянула лишь некоторых. А ведь их сотни…

***

Первую часть рассказа об Эльвире Николаевне Кожевниковой читайте в проекте Kn51.ru «Мончегорск: люди и профессии».

Лана КАЛИНИНА

Фото из архива Эльвиры Николаевны КОЖЕВНИКОВОЙ