Ей не бывает скучно
Нина Ивановна Теппонен — коренная мончегорка с удивительной судьбой. Ее детские годы были тяжелыми, временами просто страшными.
Сказать, что юность и взрослая жизнь нашей героини протекали без волнений и неприятностей, тоже нельзя. Но в 16 лет появилось кое-какое обстоятельство. И это «обстоятельство» через три года стало мужем Нины. Как известно, вдвоем беды нипочем. Вот и поддерживал любимую Николай Павлович Теппонен надежным плечом и добрым словом почти полвека.
Тяготы детства
В 1941-м, когда родилась Нина, матери было уже 45 лет. Отец дочурку так и не увидел — погиб на фронте. Один из братьев, что был старше Нины на 20 лет, вернулся с войны и сразу привел в дом невестку. Оба выпивали, дрались.
— От алкоголя брат делался сумасшедшим. Не понимал, что делал. — С горечью говорит Нина Ивановна.
Брат с невесткой не позволяли матери работать. Она была у них как служанка. А Нине не давали учиться (она закончила лишь 4 класса) и с 8-ми лет отдавали в няньки. Сама еще малышка, нянчилась с детьми и жила у чужих людей. Хозяева ее кормили и платили за месяц работы сто рублей. В то время девочка могла купить себе на эти крохи валенки.
Однажды летом мать увезла Нину к своей сестре в Чкалов (теперь — Оренбург) и оставила там на некоторое время. Дала дочке 5 рублей на конфетки.
— Я пошла на базар и купила петуха. Ума-то! — Вздыхает Нина Ивановна, — Как мне за него попало! Тетка петуха, конечно, сварила, а меня обвинила, дескать, я его украла.
Отчего-то мамина сестра невзлюбила племянницу. Издевалась над ней похлеще, чем брат. Решила, что девочка мешает матери и старалась ее извести. Было даже, подслушала Нина разговор, что хотят ее столкнуть с моста в реку. В тех местах течет Урал — река широкая, мост через нее длинный. С тех пор во время прогулок по мосту напуганная малышка шла либо далеко позади, либо впереди от страшных родственников.
Тетка Нину не только лупила, но и морила голодом. Чаем «кормила», да без сахара. Чтобы купить себе еду, девочка набирала бидончик воды в колодце и шла на базар продавать. Там женщины торговали оренбургскими платками.
— Они купят кружечку, воды в рот возьмут, фыркнут на платок и бьют его специальным веничком, чтобы пушистее выглядел, — говорит Нина Ивановна. — Но не очень меня спасал тот «заработок»: от голода уже опухать начала. Если б не приехали за мной мама с братом, я бы водянкой заболела.
С младых ногтей Нина уяснила, что никому не нужна. Но детство есть детство. Хоть малость светлых воспоминаний, да должно оставить. И такие у Нины Ивановны есть!
Светлые воспоминания
С рождения она жила на улице Строительной. Их дом стоял рядом со столовой, что позже превратилась в ресторан «Север», а ныне в супермаркет. Спустя время семья получила комнату в доме рядом с «Кирторгом» — магазином с высоким крыльцом (на месте этих двух домов теперь торговый центр «Манчестер»).
На территории, что сейчас занимает бывший колбасный завод, в то время стояли бараки. В одном из них размещался детский сад, куда водили маленькую Нину. Оттуда она часто сбегала.
— Меня ловили на рынке перед столовой (сейчас это место парковки для машин у супермаркета в здании бывшего ресторана «Север»), — смеясь, возвращается в непоседливое детство женщина. — Напротив «Кирторга» тоже располагался небольшой рыночек. Потом его перенесли к «Чайной» (сегодня это магазин на Комсомольской, 7).
— Интересно мы росли: летом, бывало, всю ночь лапту гоняли, рюшки (городки) кидали. Родители с нами бегали. Тогда же телевизоров не было. Взрослые развлекались тем, что играли в карты, домино. Столики стояли во дворах. Молодежь играла во дворах на гитарах. А на Лумболке, — оживляется Нина Ивановна, — удили сигов, налимов и щук. Тогда в озере еще водилась мелкая рыбка — «колючка», у нее спинка колкая. В пищу она не годится, но мы ее ловили ради забавы — руками.
Выяснилось — все мончегорские танцплощадки попали под Нинин каблучок! И летняя эстрада в городском парке, и та, что была в конце улицы Строительной рядом с озером. Совсем не пугало девушку пройтись пешком до поселковых клубов на Кумужье и 32-м км. Ходила даже на Нюд через 3-й цех комбината «Североникель» по железной дороге.
В 16 лет пришло время определяться с выбором профессии. Куда идти с четырьмя классами образования? Было очевидно — в училище. Нина решила осваивать ремесло штукатура-маляра. Хорошим подспорьем для них с мамой было то, что учащихся обеспечивали одеждой и питанием. Выдавали бушлат, ботинки, форму из «отменно» начерненной ткани, которую сколько ни полощи, с нее стекала черная вода. Но и тому были рады. Вот только работать заставляли как взрослых: девчонки, надрываясь, таскали тяжелые ведра с раствором.
— Поэтому, наверное, сейчас и болит все, — предполагает женщина.
Дрова в контейнере
Как раз в это время Нина познакомилась с будущим мужем. Он проходил срочную службу в Мончегорске. После службы вернулся домой в Беломорск, но девушку не забывал: часто приезжал в гости. Так продолжалось три года, пока Нине не исполнилось девятнадцать. Тогда красавец Николай предложил избраннице руку и сердце.
Молодожены уехали в Беломорск к матери Коли. Отец его был финном (оттуда такая красивая фамилия — Теппонен). В 1937-м его, как и многих других, «забрали». Понятно, что Коля отца не помнил. Зато родня по материнской линии была многочисленна и, мягко говоря, не совсем дружна. Из-за них молодые в Карелии задержались ненадолго.
— Нам бы жить да радоваться, — в голосе Нины Ивановны звучит упрек, — но этого не понимали его дядьки и тетки. Приходили к нам, для них надо было накрывать стол. Те обязательно напивались. Я сколько раз бражку выливала или воды в нее добавляла, — будто опасаясь, что родня мужа сейчас ее услышит, женщина переходит на шепот и лукаво смеется. — Старалась хоть что-то сделать, чтоб не пили. После такого стали они на меня гадости говорить. Не только на меня, но и на мужа.
Невыносимое житье в доме свекрови вынудило молодых с полуторагодовалой дочкой решиться на переезд назад в Мончегорск. Заказали контейнер.
— А складывать-то что в него? — по лицу Нины Ивановны скользит улыбка, — комната, в которой жили, была метров шесть. Какие там вещи?
Чтобы не отправлять контейнер полупустым, наложили в него дров и отправили в Мончегорск.
По возвращению в Заполярье наша героиня устроилась работать в СУ-857 на 29-м км. Организация прокладывала дорогу Ленинград-Мурманск и строила дома. Года через два в одном из тех домов семья получила однокомнатную квартиру. А до того приходилось ютиться в барачной комнатенке вшестером: теще, Нине с Колей и уже троим деткам.
Тайна «добывания» горячей воды
Жизнь в поселке нравилась: рядом лес, озеро, река Монча.
— Сам, — говорит о муже Нина Ивановна, — любил по утрам сбегать на реку. Наловит форели, пожарит, вместе покушаем и на работу.
Такие «мелочи», как «удобства» во дворе не пугали молодую семью. Как все советские люди, они своим умом доходили до великих идей. Таких, например, как провести воду в дом, если колонка на улице. И даже горячую воду «добывали», чтобы помыть посуду. Благо, что в то время уже было паровое отопление!
— Не стану раскрывать «секреты», но те, кто жил в поселке на 29-м, их знает и помнит, — смеется женщина. — Мы всю жизнь с мужем что-то придумывали и сами мастерили. Например, я тапки вязала, он подшивал. Рукавиц вязанных на детей, бывало, не напасешься, вот и сидели с мужем на пару — шили из меха. Николай был на все руки мастер. У меня до сих пор стоит на кухне гарнитур, сделанный им 50 лет назад. Мы не знали, что такое дефицит мебели — муж сам все делал.
Везде супруги были вместе. Все леса в округе, со слов, Нины Ивановны исхожены их семьей. Забавно, как приучали младшую дочь к лыжным прогулкам. До Солдатских горок в три годика она шла сама, а на обратном пути ее лыжи скрепляли между собой, и девочка ехала на таких импровизированных санях. Летом семья Теппонен часто ездила на выходные в Ловозеро с рюкзаками, палатками, лодкой.
— Только придем на место, — лицо женщины светлеет от милых воспоминаний, — дети кричат: «Папка, есть хотим!» Отец дает команду: «Ну, собирайте сучья, сейчас наварим!»
Объединяла супругов не только любовь к природе и стремление что-то смастерить, но и внешнее сходство. Оказывается, еще в молодости, когда они с Колей дружили, их часто принимали за сестру с братом.
14 лет назад Николая Павловича не стало. Скоропостижная смерть мужа стала настолько страшным ударом для Нины Ивановны, что женщина сомневалась, сможет ли пережить горе.
— Думала — тоже уйду, — со слезами говорит она, — но так сложилось, что как раз в день похорон деда дочь принесла из роддома внучку. Один ушел, второй пришел. Если бы не внучка и наши дети… Они не оставляли меня одну. Но все равно первые четыре года не могла свыкнуться с мыслью, что его нет.
Бедный ежик
У Нины Ивановны Теппонен жизнь была насыщенной не только в семейном кругу. В СУ-857 она работала не долго. Устроилась в цех цветной металлургии комбината «Североникель», где задержалась на 25 лет. Коллектив во главе с начальником участка Золотаревым (имя его, к сожалению, Нина Ивановна не помнит), весело отмечал праздники, ходил на демонстрации. Тогда при цехе действовал хор. И Золотарев «грозно» требовал: «Чтоб все девки у меня пели!». «Девки» не просто исправно учили песни, им это нравилось. В то время и отдыхали, и работали с удовольствием.
В отпуск Нина ездила по разным городам, работала вожатой в пионерском лагере. Дети ее любили. Как человеку без педагогического образования удавалось находить подход к 30-ти мальчишкам, удивлялась даже директор лагеря. Одно лишь смущало Нину: что не могла всех запомнить по именам. Но выкручивалась! Звала их «пернатые!». И «пернатые» за ней, бегали, как утята.
— Интересный случай произошел в мордовском лагере. — Рассказывает бывшая вожатая. — Один мальчик захотел привезти домой ежа. Поймали ему ежика. Во время пересадки в Москве пошли в мавзолей. Перед входом надо было сдавать все вещи. Тогда мальчик расплакался, никак не хотел расстаться коробочкой, в которой сидел еж! Еле уговорили. А бедный ежик чуть не умер, — вздыхает Нина Ивановна. — Мы в Москву в 5 утра прибыли, а уезжали поздно вечером. Хорошо, что стойкий попался колючий — довезли.
Не надо ругаться
Сейчас нашей героине тоже не скучно. Восемь лет назад начала посещать отделение дневного пребывания для пенсионеров при Центре социального обслуживания населения. Ее таланты в рукоделии там сразу заметили и высоко оценили. Еще бы! С семи лет она умеет вышивать, и по сей день расширяет диапазон своих умений. Не сидит без дела — руки постоянно чем-то заняты даже в отпуске. Говорит, поэтому время пролетает незаметно. Где только не «гуляют» ее шкатулки и цветы, тапочки и зайцы из меха, картины, вышитые бисером. А какие она шьет себе сапоги! Только трудно стало — руки уже не слушаются, немеют.
Да, руки женщины с возрастом могут слабеть и неметь, а характер наоборот укрепляется в своих сильных качествах. И если в молодые годы она была умной и уступчивой, в зрелости станет мудрой и снисходительной. Нина Ивановна никому никогда не желала зла. Что бы ни говорили люди, предпочитала молча отойти и не ругаться. Наверное, умение ладить и дипломатичность начали вырабатываться в детстве, когда приходилось уживаться со старшим братом и «доброй» сестрой мамы… Нина Ивановна обладает живым умом, чувством юмора и молодым задором. А еще она приятный собеседник. В знак уважения, хочется низко поклониться ей за то, что не сломалась и за характер настоящей русской женщины!