National Geographic вышел на экотропу Лапландского заповедника

0

0

Самый короткий день Русской Лапландии

Мы поднимаемся на гору Ельнюн II. Слово сворачивает язык в непривычную форму, а от римской II веет чем-то казенным, будто не хватило фантазии для полноценного названия. На вершину ведет экотропа, но зимой много снега, и, чтобы легче было идти, нам выдали новенькие снегоступы. По словам директора Лапландского заповедника, короткий зимний поход на вершину — это абсолютно новая идея, только купленные снегоступы журналисты накануне Нового года тестируют первыми. Ну и сам зимний подъем на гору — тоже.

Можно бесконечно долго смотреть на карту Кольского полуострова: восхищаться гигантскими просторами, представлять дикий холод и бояться полярной ночи. Но без настоящего путешествия в Русскую Лапландию характер этих территорий не понять, не почувствовать.

…Мы выходим на границу леса и горной тундры. Внизу открывается перспектива на Чунозеро, трассу Кола, горнолыжные склоны рядом с Мончегорском. А главное — восход, точнее то, что условно можно назвать восходом. Само солнце над горизонтом не появляется — только оранжевое зарево самого короткого дня зимы. Выше нас — только вершина Ельнюн и любопытная белая тундровая куропатка на камне.

Под горой Ельнюн II – замерзшее Чунозеро. Экологическая тропа занесена снегом, мы в этой прогулке первопроходцы и приходится пробираться по глубокому снегу

Супербренды и законы Севера

Именно за этим самым коротким днем мы и поехали в Лапландский заповедник. А несколько китайских групп в нашем самолете ехали за другим — оказывается, в Китае распространено поверье, по которому ребенок, зачатый при свете северного сияния, будет исключительно удачлив.

Вообще Лапландия редко показана на картах, несмотря на то, что это огромная территория в Северной Европе. Здесь живет большой народ саамов, разделенный между четырьмя государствами: Норвегией, Швецией, Финляндией и Россией. У нас саамов всегда называли лопарями и представляли, что они живут где-то совсем за краем географии. А край, оказывается, вот он.

Хотя заповедник и называется Лапландским, сами саамы здесь не живут. Ближайшее селение — в поселке Ловозеро на одноименном озере. Зато в заповеднике живут дикие северные олени — те самые, которыми запрягают свои упряжки новогодне-рождественские волшебники. В 90-е заповедные власти решили, что если совсем рядом в Финляндии живет Йоулупукки, то будет логично объявить территорию Русской Лапландии родиной российского Деда Мороза.

— Людям идея понравилась, в заповедник стали приходить тысячи писем и приезжать многочисленные группы. Но чуть позже такая же мысль пришла кому-то в голову в Вологодской области, губернатор идею поддержал, продвинул на федеральном уровне и в 1999-м резиденцией Деда Мороза объявили Великий Устюг, — немного грустно рассказывает Сергей Шестаков, директор Лапландского заповедника. — Но им это важнее было, такой бренд — это хороший толчок для развития территории и занятости населения, они молодцы. В Устюге без резиденции Деда Мороза было совсем тоскливо.

Так Мурманская область упустила супербренд — ну, или щедро поделилась с соседями по Северу, как посмотреть. Учитывая, что на Севере законы у природы суровые и если друг другу не помогать, то все просторы превратятся в безжизненную пустыню, мне нравится второй вариант. Тем более что у Лапландии осталось северное сияние, которое никто не уведет.

Крепс и Тянь-Шанский

История Лапландского заповедника связана со многими людьми, но две фамилии выделяются особенно ярко. Одна простая и по-немецки лаконичная — Крепс, а вторая вроде бы и русская, но с оттенком восточной витиеватости и романтизма: Семенов-Тянь-Шанский.

В эпоху индустриализации страны на Кольском полуострове тоже начался промышленный бум: разработка карьеров, заводы, горно-обогатительные комбинаты. Казалось, что северная природа стерпит все. Но уже в 20-х годах ленинградский ученый Герман Крепс в экспедициях по Русской Лапландии увидел приближающуюся трагедию. Он насчитал всего 95 диких северных оленей и добился, что в 1930-м году был создан Лапландский заповедник.

В горной тундре – только небольшие кустики, зимой превратившиеся в хрупкие фигуры

После войны в 50-х годах заповедник упразднили, и началась новая «битва» за его восстановление. Ее возглавил ученик первого директора Олег Семенов-Тянь-Шанский, внук того самого знаменитого русского географа, получившего приставку Тянь-Шанский за экспедицию в одноименные горы. Через несколько лет заповедник все же восстановили и даже расширили. Олег Измайлович никогда не заканчивал ни школы, ни университета, но, благодаря научным исследованиям северной природы, в 1940 году в качестве исключения был допущен к защите диссертации и стал кандидатом наук.

Сегодня диких оленей в заповеднике уже 1000 — и это самое большое поголовье вольных оленей в Арктике. Промышленные компании тоже поняли необходимость сохранения и развития заповедных территорий — например, несколько проектов по созданию экологических троп реализованы благодаря грантам благотворительной программы «Мир новых возможностей» компании «Норникель». А совсем недавно сотрудники Лапландского заповедника выиграли грант на создание экспозиции саамского быта.

Ельнюн II: внизу северная тайга, а на вершинах горная заполярная тундра

Здесь все необычно…

Восход без солнца над горизонтом постепенно превращается в закат. Небо начинает темнеть, а мы только вышли на высоту чуть больше 500 метров над уровнем моря — вершину Ельнюн. Внизу Чунозеро, на север уходит горный хребет Чунатундра, наша вершина — самая южная его часть. На Кольском полуострове горы так и называют, часто приставляя к названию словно «тундра»: хребет Мончетундра, горы Ловозерские тундры. Звучит необычно, но здесь, где зимой солнце не поднимается над горизонтом, все необычно. Через пару часов или раньше станет совсем темно: можно будет искать на небе северное сияние и радоваться за китайских туристов.

Снег загладил каменистый рельеф и трещины — не будь снегоступов, мы бы проваливались по пояс. А так легко передвигаемся по заснеженной тундре. На камнях видны заросли брусники и вороники, ягоды сохранились идеально замороженными шариками — настоящее лакомство.

На вершинах ветер сдувает снег и над белым настом виднеется ягель, замерзшие красные ягоды брусники и черная вороника

Нужно признать, что до вершины Ельгюн добрались не все, но тем приятнее ощущать, что тропа зимой хоть и не совсем легкая, все же оставляет приятное послевкусие от прогулки-восхождения. Словом, просите снегоступы.

Помочь увидеть красоту и научить любить

Сегодня Лапландский заповедник посещает всего пять тысяч человек в год — что, конечно же, мало для такого места. Впрочем, в отделе туризма сейчас работают молодые девчонки — учились в Норвегии, смотрели как устроены заповедные территории, как удается развивать туризм и при этом не вредить природе. Да и в президентских национальных проектах развитию экотуризма посвящено немало. Если в непростом XX веке Крепс и Тянь-Шаньский посвятили жизни тому, чтобы сохранить заполярные ландшафты, диких северных оленей, то сегодня перед их последователями стоит другая задача — дать возможность людям увидеть эту красоту, научить их любить природу. Но нельзя заставить любить природу по картинкам — это можно понять, только побывав здесь, поднявшись на одну из вершин русской Лапландии.

Снегоступы — отличное решение для прогулок по зимнему лесу, но поднялись всё равно не все

P.S. По данным «Росзаповедцентра», в 2018 году создано 11 новых федеральных заповедников и национальных парков.

Источник — National Geographic. Фото: Александр Железняк, «Росзаповедцентр» и Лапландский заповедник.